В Петербурге показали премьеру «Блестящего дивертисмента» легендарного хореографа Якобсона
«Умирающий лебедь» живее всех живых
В Санкт-Петербурге премьерой восстановленных балетов легендарного хореографа Леонида Якобсона в Александринском театре открылся II фестиваль «Золотая коллекция», ежегодно проводимый Театром балета имени Леонида Якобсона в летние дни. Артисты труппы представят шедевры балетной классики и яркие образцы современной хореографии на сцене Мариинского, Александринского и Большого драматического театров.
Творчество Якобсона относится к наиболее ярким вершинам хореографической мысли минувшего столетия, определившим пути развития российского и мирового балета в веке нынешнем. Кристально-чистая классика, фольклор, гротеск – такова палитра, использованная хореографом как в больших работах, так и в миниатюре. Именно миниатюры стали любимым и коронным якобсоновским жанром.
Театр продолжает бережно и скрупулезно восстанавливать хореографическое наследие хореографа.
«Наша труппа носит имя одного из выдающихся хореографов всех времен. Сохранять его балеты – не только наш долг, но и почетная миссия. Мы бережно и постепенно восстанавливаем его сочинения. Этот большой труд во многом ложится на наших педагогов-репетиторов, в прошлом солистов, на которых мастер ставил свои шедевры: Татьяну Квасову, Валентину Климову, Веру Соловьеву, Николая Левицкого. Авторские миниатюры Якобсона можно увидеть только в репертуаре нашего театра, и это петербургское сокровище мы с радостью показываем на самых разных сценах мира», – говорит худрук труппы, заслуженный артист РФ Андриан Фадеев.
Программа показанная в Александринском театре состояла из трех отделений. Первые два имели общее название «Блестящий дивертисмент» и состояли из 11 миниатюр Якобсона, а название получили по последней, которую Леонид Якобсон сочинил в 1973 году. Третье отделение было отдано также недавней премьере – «Озорным частушкам», поставленным в театре Якобсона Славой Самодуровым на музыку Родиона Щедрина в конце прошлого года. Театр не только сохраняет наследие Якобсона и танцует востребованную классику XIX века. Одно из основных направлений его работы – создание новой современной хореографии, и «Озорные частушки» - несомненный хит театра в этом направлении.
И в первой части, когда танцовщики стремились перещеголять один другого лихостью и накрученностью невообразимо сложных вариаций, и во второй, выстраиваясь «паровозиком» и всё увеличивая и увеличивая темп своего танца – они вбрасывали в зрительный зал такой невероятный запал энергии, который «выносил» публику из кресел. Особенно сумасшедшим выплеском энергии отличался Вячеслав Спильческий – молодой танцовщик этого коллектива, всего три года назад закончивший пермское училище. Что он вытворял на сцене, вообще трудно поддается описанию.
Но главная премьера вечера – это балет «Блестящий дивертисмент», отметивший в этом году полувековой юбилей. А вот сказать, что балет был создан 50 лет назад вроде и нельзя – настолько современны и изобретательны его хореографические идеи. 12-минутная миниатюра, поставленная для пяти пар солистов и одного премьера, и сегодня покоряет своей беспримерной технической сложностью. Кажется, его не исполняли столько лет лишь потому, что просто некому было одолеть эти технические преграды и каверзы. И вот такие артисты, наконец, появились.
Легкость, пластичность, музыкальность делали танец Кирилла Вычужанина исключительно выразительным. Он поразил невероятной техничностью и своей харизмой. Можно только представить, как бы лег на этого танцовщика другой знаменитый номер Якобсона «Вестрис», поставленный когда-то на Михаила Барышникова. Показывали «Вестриса» и в этой программе в исполнении Дмитрия Соболева.
Вычужанин выделялся и в затейливом Pas de trois на музыку Россини в вариации с диагональю эффектных партерных шпагатов - три шпагата в одну сторону, три в другую, создавая неожиданную комбинацию движений. Такую же сложную партию он эффектно показал и в «Блестящем дивертисменте».
Музыкальной основой этого балета стал «Блестящий дивертисмент» Глинки – одно из сочинений, созданных композитором под впечатлением от поездки в Италию в 1830-х годах. Остановившись в Милане, он проводил вечера в театре Ла Скала, слушал итальянские оперы. В «Блестящем дивертисменте» легко угадываются темы из «Сомнамбулы» Беллини.
Перед нами бал. Пять пар. Камзолы и платья, украшенные драгоценностями. Вычужанин в роли вертлявого мажордома-распорядителя, этакого Фигаро из комедии Бомарше. Да и судя по костюмам и хореографии, действие разворачивается не на балу в эпоху Короля-Солнце, как утверждается в некоторых источниках, а скорее столетием позже при дворе Марии-Антуанетты.
В программу миниатюр Леонида Якобсона «Блестящий дивертисмент» вошёл не только одноименный одноактный балет, созданный мастером в частности и для выдающейся балерины Аллы Осипенко, но и хореографические зарисовки из цикла «Классицизм – Романтизм». Якобсон находил жанр миниатюры оптимальным для воплощения своих идей. В этих шедеврах соединились преклонение хореографа перед классическим танцем и преодоление его строгих правил.
Театр балета имени Леонида Якобсона уже восстановил некоторые миниатюры цикла «Классицизм – Романтизм». В презентованную в Александринском театре программу вошли и Pas de quatre на музыку Беллини, которым собственно и открыли программу; и два Pas de deux – одно отлично станцованное Полиной Зайцевой и Андреем Сорокиным на музыку Моцарта, другое - на музыку Россини и Гертеля в прекрасном исполнении того же Сорокина и темпераментной Алены Гривниной. И знаменитый шедевр Якобсона «Полёт Тальони» на музыку Моцарта. В нем хореограф показывает уникальную романтическую балерину XIX века (её партию исполняла та же прекрасная танцовщица Алена Гривнина, но уже в своей хрупкой сильфидной ипостаси) парящей над сценой с помощью одного видимого (одетый в белое трико и колет Денис Климук) и четверых невидимых в темноте (одетых в черное) партнеров.
Знаменитой «Качучей» Якобсон противопоставляет в этом концерте Тальони её вечную соперницу на балетном Олимпе, полную противоположность в танце - Фанни Эльслер. Номер поставлен на музыку Пабло Сарасате и зажигательно исполнен Александрой Коршуновой. Тут Якобсона вдохновляет не столько интерпретация старинного андалузского народного танца, сколько литография эпохи романтизма, изображающая одну из ярчайших балерин XIX столетия. Перед нами танец-портрет Эльслер, ещё один из нескольких заново восстановленных, и представленных в новой программе шедевров.
Другое возобновление - миниатюра, вдохновленная эстетикой Средневековья «Средневековый танец с поцелуями» на музыку Сергея Прокофьева (Соната для фортепиано №8). Якобсона увлекал старинный танец, не только тот, который мы уже видели, - XIX или XVIII веков. В его творчестве есть и изысканная стилизация средневековых званых вечеров. Украшением номера тут является не только хореография, но и стилизованные под эпоху роскошные костюмы синьоров и дам.
«Лебедь» на музыку знаменитой пьесы Камиля Сен-Санса, поставленный Якобсоном в 1972 году, – это вывернутый наизнанку, словно, перчатка, знаменитый «Умирающий лебедь» Михаила Фокина, созданный на Анну Павлову. Такой «Умирающий», а точнее «неумирающий лебедь», каким номер получился у Якобсона, вообще оказывается «живее всех живых». Первоначально номер Фокина тоже назывался «Лебедь», но первая исполнительница под воздействием популярных в то время стихов Константина Бальмонта, описывающего умирающую гордую птицу, внесла в миниатюру ноты трагизма. Перед нами уже эпоха модернизма - серебряный век русской культуры, оммаж Якобсона своему вдохновителю Михаилу Фокину, но в тоже время и полемика с ним. Это не смирившаяся со своей гибелью хрупкая птица, как у Фокина и Павловой, а лебедь-борец в черной, а не в белой пачке: мятежный, отчаянно сопротивляющийся смерти. Исполнительница партии Светлана Свинко подчеркнула состояние свободолюбивой птицы изломанными, угловатыми линиями.
Якобсон открыл этим номером бесчисленный ряд интерпретаций популярного шедевра Фокина. Каких только «умирающих лебедей» мы не видели на балетной сцене! Этот номер танцуют даже мужчины, сменив пачки на плавки телесного цвета. А первым это сделал Якобсон. Его современники видели в этом этюде автопортрет автора, отчаянно сопротивлявшегося своими балетами запретам, которые налагала на его творчество советская власть.
