Андриан Фадеев: "Не люблю артистов, у которых в глазах только доллары"
Можно ли преобразить балетную труппу, не устраивая революций? Да, отвечает Адриан Фадеев, директор и художественный руководитель Санкт-Петербургского академического театра балета имени Леонида Якобсона. Самому ему, во всяком случае, это удалось. С одной стороны, пришлось пожертвовать положением премьера Мариинки; с другой – довольно скоро о Театре Якобсона заговорили как о заметном игроке на балетной сцене России и чрезвычайно успешном гастролере.
На "Золотую Маску в Латвии" питерцы привезут лучшее из своего репертуара: балет Минкуса "Дон Кихот" и гала-концерт с легендарными миниатюрами Леонида Якобсона.
Кажется, Театр Якобсона в Латвии еще не выступал.
Нет. Мы бывали в Эстонии многократно, а вот к вам едем впервые.
Поэтому, боюсь, сначала нам – то есть вам, конечно, - придется рассказывать о том, что это за театр и какое место в истории хореографии занимает Леонид Якобсон.
Мы очень гордимся именем, которое носит наш театр. Сейчас это театр академический, с большой труппой и полномасштабными спектаклями. А начинался он с художественного коллектива "Хореографические миниатюры", который в 1966 году организовал Пётр Гусев при Ленконцерте. Потом уже, пару лет спустя, Гусев пригласил Леонида Якобсона, и тот, в общем-то, из ничего создал абсолютно самобытную труппу с уникальным лицом и авторским репертуаром, труппу, которая подарила возможность творить одному из величайших хореографов XX столетия. Балеты Якобсона "Спартак" и "Шурале" идут там, где он их ставил, - в Мариинском театре, мы же сохраняем другие его шедевры: миниатюры. Причем это бесценное наследие передают нашим артистам ученики Леонида Вениаминовича, те, кто разделил с ним все радости и горести. Это очень важно, потому что Якобсон – представитель того же поколения, что и Уланова, Семёнова, Плисецкая, Колпакова, Осипенко, поколения, которое знало, что балет - не спорт, а искусство, и что танцевать надо душой.
Для вас лично Якобсон - кто? Легенда? Балетмейстер, с творчеством которого вы сталкивались, будучи танцовщиком? Ваш предшественник на посту руководителя труппы?
Для меня он талантливейший мастер, к которому мы относимся с огромным пиететом, чьи работы бережно, с уважением и тактом храним. Я изучал его хореографию в Академии русского балета на актёрском мастерстве, у своего педагога Валерия Сергеева, который некогда работал у Леонида Вениаминовича. Это очень непростая хореография, хотя там 32 фуэте и гранд-пируэты крутить не надо. Есть сложности технические и пластические. Полный титул вашего театра - Санкт-Петербургский государственный академический. Для вас, вероятно, за каждым их этих слов стоит что-то свое.
Санкт-Петербургский – для меня это про город, в котором я родился, вырос, живу, которым я горжусь. Государственный академический - про определённый статус. В наше время без поддержки государства театру не выжить. А нас государство поддерживает, мы существуем только благодаря этому.
В Питере еще три труппы с таким же статусом: Мариинский балет, Михайловский и Театр Эйфмана. А если откровенно – есть ли негласная табель о рангах? Куда в первую очередь пойдет зритель или выпускник Вагановского училища с красным дипломом?
Мне кажется, у каждого театра в городе собственное место и предназначение. Мы ни в коем случае не пытаемся с кем-то конкурировать. Это было бы даже смешно, если бы наш театр конкурировал с Мариинским театром.
При этом в 2019 году вы на равных конкурировали даже с Большим - у "Дон Кихота" было семь номинаций на национальную театральную премию.
Мы это заслужили. У нашего театра своя история, своя путь, свой зритель, свой репертуар – и "Дон Кихот" у нас свой, не такой, как в других театрах.
А вы ожидали такого успеха, когда приглашали на постановку Йохана Кобборга?
Йохан - виртуозный танцовщик, он совершенно блистательно исполнял главную роль в "Дон Кихоте" на лучших сценах мира. Не будем забывать, что он является представителем двух сильнейших мировых балетных школ, датской и английской. И я ни на минуту не сомневался, звать его на постановку "Дог Кихота" или нет. Спектакль вышел замечательный, его обожают зрители, для артистов танцевать в нем тоже одно удовольствие. Хотя это спектакль-риск. Партии в нем насыщены трюками, требуют огромной эмоциональной отдачи, три акта подряд ты должен просто гореть. Йохан к тому же усилил и техническую, и актёрскую составляющие, очень много работал над нюансами, у него мелочей вообще не бывает. Поэтому так интересно на сцену смотреть.
Вы были действующим премьером Мариинки, когда вам предложили возглавить Балет Якобсона. Говорят, у вас к тому времени были за плечами не только успешные западные ангажементы, но и высшее менеджерское образование…
Ну слушайте, та жизненная развилка, на которой оказались мои ровесники сегодня, для меня была пройдена тогда, 10 лет тому назад. Я, правда, думал, что параллельно еще потанцую, потому что мне было 33. Но оказалось, что на этих двух стульях не усидеть… Труден ли был переход? Он, конечно, был труден. Однако трудности меня только стимулируют всегда. Я люблю перемены.
То есть вы были уверены, что вам это по плечу.
Честно скажу - я шел и не знал, на что иду, потому что прежде, будучи танцовщиком, отвечал только за себя. Закрывал за собой дверь театра и до следующего дня, до следующей репетиции, продумывал партии, ходил, читал, это была круглосуточная работа, не работа даже, образ жизни. А руководство театром - очень интересная профессия, творческая, трудоемкая, но в ней все устроено иначе. Не знаю… Во-первых, я работаю в команде и без команды ничего не смог бы сделать. Во-вторых, ругать себя я, естественно, не буду, а хвалиться некрасиво и нескромно.
Вас есть кому хвалить, вы, по общему мнению, этот театр переодели, переобули, труппу переоснастили, репертуар отличный создали.
Но никаких революций не совершал, ни в коем случае. Начал с дисциплины, потому что без нее никуда, и труппа с годами, безусловно, изменилась в лучшую сторону. У многих театров есть традиция приглашать солистов на ведущие партии - мы же стараемся продвигать своих звезд. Поэтому наши артисты ценят театр, в котором служат, ценят репертуар, ценят возможность выступать на прославленных сценах, работать с талантливыми педагогами и балетмейстерами. В этом сезоне мы выпускаем "Онегина" Джона Крэнко. А это невероятная возможность - участвовать в таком спектакле, это мечта любого танцовщика, за "Онегина" борются ведущие театры мира, и этим все сказано.
Вам теперь приходится задумываться о коммерческом успехе того, что вы делаете?
Мне пришлось с этого начать, на самом деле. Что забирало большое количество сил, времени и связей - личные связи, они всегда нелишние, со многими импресарио я дружен уже много лет и привел их к сотрудничеству с нашим театром. Всегда спокойней работать с людьми, которым доверяешь… Сейчас, конечно, чуть-чуть полегче стало. Но заботы никуда не ушли.
Вы давали обещание себе или, может быть, труппе, когда вступали на должность, в отношении того, какой будет новая жизнь в Театре Якобсона, жизнь при Фадееве?
Да нет, я как-то кровью не клялся никому… Но у меня, честно говоря, характер неугомонный - мы выпускаем премьеру, осуществляем гастроли, а я даже не успеваю насладиться этим, потому что уже занимаюсь следующим проектом, всё время ставлю высокие цели, взобраться на Эверест (смеется). Так что мы, в общем, и взбираемся. Но опять же - это не я один, это мы все, театр.
У вас есть личный рекорд продолжительности рабочего дня? Якобсон, говорят, вообще за временем не следил?
Да, мне рассказывали артисты, что они даже часы переводили в зале и говорили – Леонид Вениаминович, двенадцать ночи уже! Закрывается метро через полчаса!.. А у него же, знаете, основным местом работы до ухода из жизни был Мариинский театр, тогда Кировский, он сначала там творил, а потом ехал сюда, на улицу Маяковского…
Рекорд?.. Перед премьерой, бывало, спишь по три часа, а бывает, вообще не спишь. Нам же нужно всё организовать, мы театр без своей площадки пока, и, естественно, очень много проблем в связи с этим. В разных театрах – разные условия, разные райдеры, разные вводные, мы постоянно на гастролях, можно сказать. Есть театры уже нам близкие, дружеские, которые нас поддерживают, - Мариинский театр, Александринский театр, БДТ, но все равно, когда готовишь премьеру, то никогда не знаешь, как карта ляжет, какой будет результат, пойдёт спектакль, не пойдёт. На сцене всё может случиться.
Что в своей директорской работе вы не доверили бы никому, включая самых опытных и проверенных людей?
Наверно, принятие в компанию артистов. Хоть одним глазом, но люблю посмотреть, и на уроке, и в выпускных спектаклях, и на сцене. Обязательно. И поговорить тоже обязательно. Потому что важны не только ноги выворотные, в идеальных позициях, руки и техника. Очень важно, какая мысль на челе. И в глазах что. Не люблю артистов, у которых в глазах только доллары, знаете. И мечты только о них, и вопросы только о деньгах.
А что за вашу карьеру изменилось в балетном мире? Хотя я даже не знаю, уместно ли слово "карьера", когда и мама балерина, и старший брат танцовщик, и вы с детства у станка…
Да, всю жизнь провел у станка, но шел-то я совершенно не за этим! Шел танцевать, прыгать, вертеться, кабриоли бить… И сразу столкнулся с монотонным батман тандю лицом к станку… Мама не хотела отдавать меня в училище, а я ей говорил – мама, если ты меня не поведешь, я украду твой паспорт и сам поступлю. Как-то всегда был уверен, что должен идти в эту профессию…
Но поначалу-то меня не взяли! Я слетел со второго тура. Мама была счастлива! Мы выходим из Вагановского училища, и тут подъезжает "Волга", из нее показывается Лидия Михайловна Тюнтина, старейший педагог, мама у неё выпускалась. Они поцеловались, Лидия Михайловна говорит – ой, Светочка, а это кто, сынишка? А вы что, уже поступаете? Да, говорит мама, но не поступили, потому что не прошли второй тур. Как – не поступили?! Ну-ка пошли! И завела нас обратно, в комиссию открыла дверь, вы что, с ума сошли, такого принца не принимаете, с такой внешностью, взять немедленно, и все тут. Вот так судьба распорядилась, представляете… Еще минута, и мы бы просто разминулись. Не встретились…
Что изменилось с тех пор? Да весь мир изменился абсолютно. Дети изменились, потребности изменились, многие проводят кошмарное количество часов в телефонах, в гаджетах. В балете – техника скользнула вперёд, безусловно. Хотя эти последние два года для нашей профессии были просто кошмаром. Сколько времени по домам просидели! Это для любого артиста плохо, а для балетного вообще убийственно… Я знаю танцовщиков, совершенно уникальных, блистательных, которые засомневались – может, мне на пенсию уйти, когда еще эта пандемия закончится? Потому что в 38-40 лет, под закат карьеры, очень сложно держать себя в форме, не выходя на сцену. Да, есть опыт, есть умения, но каждый год в театре появляется молодежь, сильная, здоровая, смелая, конкурировать с ней все сложнее и сложнее… А по поводу того, как изменился балет в глобальном смысле… Ну, талантливых людей меньше не стало, каких-то революций не произошло...
Это хорошо или плохо?
Наверное, хорошо, потому что революций я совсем не люблю... Те спектакли, которым уже 200 лет, по-прежнему будут с нами, а какая судьба ждет новые постановки, время рассудит… Главное, чтобы балетный театр оставался театром – вот тогда наше искусство будет жить. Эти заветы нам передавали педагоги в Академии балета имени Агриппины Яковлевны Вагановой. Мы стараемся им следовать.
Балет Минкуса "Дон Кихот" в исполнении Санкт-Петербургского академического театра балета имени Леонида Якобсона будет показан на фестивале "Золотая Маска в Латвии" 16 октября, на сцене театра "Дайлес". В свою очередь, 18 октября жители и гости Вентспилса смогут увидеть гала-концерт "Якобсон и классика", в котором занята практически вся труппа. Представление состоится в Театральном доме Jūras Varti.
Билеты на спектакли "Золотой Маски в Латвии" можно приобрести во всех театральных кассах и сети Biļešu Paradīze, bilesuparadize.lv. До 4 октября цены снижены на 15 процентов в честь 15-летия фестиваля.
Марина Насардинова
