Алексей Лепорк: Шалости наслаждения
Если вам кажется, что в вас начала ослабевать живительная бацилла балетомании, то не стоит удивляться. Чем сильней балетная традиция, тем заметней периоды затухания. И выставка в Манеже тут не поможет, балетной страсти в ней нет. Поможет — ленинградское наследие. Недаром прежде наш город был балетом и баскетболом, а новый Петербург стал футболом. Так вот, из наилучшего Ленинграда жив Леонид Якобсон. Балетная труп па его имени недавно возобновила вечер хореографии создателя — «Балетный дивертисмент». Тут и стало ясно, что более изобретательного хореографа с тех пор у нас не было. И при этом всё в рамках классической традиции. Но ничего не впрямую, всё с изгибом, сломом и подпрыжкой.
Леонид Якобсон был очень чувствителен к тексту. Это как со словами: хорошие, правильные, уместные, они в какой-то момент могут стать не просто привычными, а заезженно-стёртыми. Так и с элементами классического балета: их можно бесконечно комбинировать, но если не вносить краску в произношение, то подвянут.
Якобсон фонтанирует изломами и подбрасываниями, прогибами и скручиваниями. И, надо заметить, танцуют восхитительно здорово. Адриан Фадеев — умный руководитель труппы: таких балетов нет ни у кого, и пока живы танцовщики прежней поры, это нельзя упустить, они всё могут восстановить.
Самый простой пример виртуозного вхождения в язык Якобсона — «Вестрис». Номер многие помнят, как актёрский фейерверк, придуманный для М. Барышникова, для конкурса балета. И, казалось бы, столь же здорово проиграть каждое гибкое движение невозможно. Да вот нет, точёная грация Дмитрия Соболева может довести до восторга, это как раз чувствование в каждое движение до рождения характера, в каждый жест и деталь. Как и восхитительно виртуозное pas de trois Россини, где все участники так головокружительно выписывают фиоритуры, что даже не понимаешь, что лучше — туры с приземлением на шпагат в легчайшем порхании Кирилла Вычужанина, точность Аллы Бочаровой или филигрань того же Соболева.
Или сравните два pas de deux на Россини и на Моцарта — где Якобсон воздушнее? Или остроумнее? Тем более, что солист тот же — отменный Андрей Сорокин. Ну, а Секстет на адажио из 21-го концерта Моцарта — просто фильм 70-х, нелюбимые с нелюбимыми. Меланхолия или нежная на неё пародия? А финал — большой «Блестящий дивертисмент» 1973 года, та Якобсон опять же вбрасывает один кунштюк за другим. О таких поддержках балерины пятью солистами Макмиллан (для тех, кто помнит его «Манон» на Мариинской сцене) мог только мечтать. А ножницы подбрасывания солистки, которой не оторваться от кавалера? Наслаждение от прихотливости балетной речи не ослабевает никогда. Гедонизм и одновременно усмешка.
Так и его «Умирающий лебедь» — почти сарказм, когда кисти рук становятся крылышками, их жестковатое биение — почти что чёрный балетный юмор. Впрочем, вам может показаться совсем иначе, но тем виртуозная шутка и хороша.
Выбор ваш — или верить и радоваться, или верить и улыбаться, или верить, но с долей сдержанной иронии. Таков и полёт Тальони — вся машинерия пяти кавалеров с примой налицо, это восхищение или усмешка? Или одновременно. Так изобретателен с наследием классики был лишь Баланчин. Но так хитроумен и шаловлив лишь Якобсон. И при этом XX век словно бы прошёл мимо. Формалистская игра есть, а трагедии нет, цельность красоты не разбита, но преломляется и сверкает. А удовольствие отменное. Как здорово сочиняли в Ленинграде в эпоху застоя. Не пропустите: в следующий раз в Эрмитажном театре 7 июня. А потом — частично — в Александринке 13 июля. Шедевр, выделка и гармония мудрого творца. Так что восторг обеспечен.
